Эрих фон Дэникен - Боги майя [День, когда явились боги]
— Но никто нигде не нашел остатков транспортных средств богов, нет даже их изображений!
— Мы зачастую совсем не знаем, что изображено на рельефах. В Паленке, на крышке саркофага, вполне может быть изображено транспортное средство богов. Знаете глифы с богом, от которого исходит дым, он тоже сидит в не соответствующем времени экипаже. Из того факта, что в сохранившихся произведениях искусства майя не показано ни одного колеса, я могу лишь заключить, что колесо было священным объектом.
— Дороги появились в разное время, а боги были здесь, пожалуй, лишь в начале эпохи майя, а возможно даже и раньше, у их предшественников.
Несколько туристов, с трудом переводя дух, взобрались на пирамиду — они карабкались вверх по железной цепи. Хулио не потерял нить беседы:
— Ладно, дон Эрик, пусть боги присутствовали здесь только в самом начале, пусть они исчезли или похоронены под пирамидами. Достаточно уже того, что они заставили приступить к строительству лишь одной дороги. Майя более поздних эпох следовали этому примеру и строили дорогу за дорогой — в память о богах, в возвращении которых они были убеждены. Они готовились к этому дню X: строили дороги, пирамиды и храмы.
среди тропических лесов возвышаются гордые сооружения
Хулио убеждал меня со страстью Абрахама а Санта-Клара, самого красноречивого проповедника эпохи барокко. Мне вспомнились линии на перуанском плато Наска, где индейцы, как я полагаю, на случай возвращения богов, нарисовали на земле знаки, видимые только с большой высоты.
На вершине нашей пирамиды стало тесно. Нас окружали люди, приехавшие со всех концов земли. Американцы, еще больше японцев, европейцы. Экскурсии в центры культуры майя проводятся много лет. В свое время я сопровождал в Месо- или Южную Америку туристические группы, и мне известно, как быстро они комплектуются желающими.
Мы выбрались из толпы, спустились вниз и вновь поехали на «датсуне» по грунтовым дорогам. Все они названы именами знаменитых исследователей, посещавших Тикаль. Здесь есть дорога Модели, названная по имени Альфреда Перси-валя Модели, посетившего Тикаль в 1895 г., дороги Малера и Тоззера — их назвали в честь Теоберта Малера и Альфреда Марстона Тоззера, которые побывали здесь в начале XX в., дорога Мендеса — Модесто Мендес в 1848 г. проводил свои исследования в обширных развалинах Тикаля.
С коричневато-серых стел глядят головы богов
Зрительные впечатления были настолько сильны, что я забыл об ужасной жаре, царившей в машине. Хулио и Ральф сидели, обдуваемые ветерком, в открытом кузове грузовичка. Пирамиды-близнецы, у которых наверху не было храмовых надстроек, оказались сейчас перед остатками пирамид, раскопанные вершины которых виднелись из зеленеющего кустарника. В Тикале находится 151 стела, большинство на площади перед акрополем. На ступеньках здания обосновались лесные гиганты с огромными зелеными кронами, цветы буквально слепили своими красками. С коричневато-серых стел на нас глядели лица правителей и лики богов. Мы частенько останавливались, взбирались на горы камней — остатки зданий, павших жертвой времени. Нам казалось, что Тикаль не имеет границ, он приводил в замешательство своим внушающим благоговение величием. Кусок истории человечества, к которому можно прикоснуться.
Три дня спустя Хулио покинул «Джангл лодж». Он умолял меня непременно посетить финки Лас-Илльюзионес, Лос-Таррос и Бильбао; там, рассказал он, есть камни божественного происхождения, которым индейцы и сегодня поклоняются как камням богов, а еще есть камни такого веса, что их нельзя поместить ни в один музей, — они так и лежат на полях, не привлекая внимания. Причем у местных жителей мне следует спрашивать не про археологические находки, а про piedras antiguas — древние камни. Хулио описал маршрут к достопримечательностям, вызвавшим его восторг, и пометил их крестиками на карте; именно там он и советовал мне поспрашивать о камнях.
Фотографии, сделанные в поездке к «piedras antiguas»
Гватемальцы оказались вполне дружелюбными и услужливыми, иногда невольно смешными, но их сведения редко соответствовали действительности.
Мы отправились в путь через провинцию Эскуинтла мимо южных склонов Гватемальского нагорья к Тихому океану, арендовав для поездки «фольксваген-жук». Примерно за 50 км до океана нам следовало начать расспрашивать о piedras antiguas, как советовал Хулио.
В Санта-Лусия мы остановились возле общественной прачечной. Под обычной крышей девушки и женщины терли в тазах постельное белье, черпая воду из родника. Когда машина остановилась, мы повернулись к ним — к сожалению, хорошенькие девушки спрятали свои груди, а женщины постарше смущенно захихикали.
Общественная прачечная в Санта-Лусии
— Скажите, пожалуйста, как нам добраться до древних камней? Лас-Илльюзионес, Лос-Таррос, Бильбао?
Довольный смех, потом бурное обсуждение, а затем деревенские красотки показали направление — каждая свое.
— Дамы, — я мобилизовал весь свой швейцарский шарм, — мы могли бы сойтись на каком-то одном направлении?
Из кружка болтушек к нам вышла решительная брюнетка. Загорелая, в джинсах, вызывающе подчеркивавших пышные ягодицы, она стала, подбоченившись. Ей хотелось знать, откуда мы вообще явились. «Информацией тут делится не всякий», — подумалось мне.
— Из Европы, из небольшой мирной страны с множеством красивых гор и зеленых лугов, из Швейцарии! — ответил я.
Ну да, стала припоминать брюнетка, она знает такую страну; там, у побережья, недавно видели русские подводные лодки. Избыточная вежливость европейцев помогла мне не расхохотаться, я просто пояснил, что такие наблюдения были сделаны на шведском побережье, а моя родина не располагается у моря. На лице брюнетки, явно интересующейся политической жизнью в Европе, промелькнуло разочарование, но, собравшись с духом, она задала следующий вопрос: относится Швейцария к Западной или Восточной Германии? Мне снова пришлось разочаровать красавицу. Швейцария, пояснил я, независима, это древнейшая демократия в мире, и сразу, пока не последовало продолжения ток-шоу, задал все тот же вопрос: где находятся финки?
Брюнетка указала три направления:
— Здесь, там и еще в той стороне! — Что находится здесь?
— Бильбао. Поезжайте до деревенской площади, на перекрестке отправляйтесь на горку, а наверху — налево. Там спросите еще раз…
— А Лас-Илльюзионес и Лос-Таррос?
— По направлению к Масатенанго, в следующей деревне!
Это было уже кое-что. Раскланиваясь на прощанье, я скользнул взглядом по аппетитно наполненным джинсам и юным грудкам, снова свободно красовавшимся на солнце. В таком обществе можно было бы перетерпеть даже ночи в «Джангл лодж». Что по сравнению с этим москиты? Вполне можно научиться сосуществовать и с ними.
На поляне мы нашли «древние камни» Бильбао
В Бильбао, в сиянии солнца казавшемся вымершем, нам встретился тяжелый трактор. Мы спросили сеньора с усами, рядом с которым сидели два мальчика-индейца (при виде чужаков они судорожно схватились за свои большие мачете):
— Мы ищем piedras antiguasl Как нам их найти, скажите, пожалуйста!
После довольно долгой паузы, во время которой его темные глаза критически изучали нас и «фольксваген», он осведомился:
— Вы археологи? — По интонации можно было заключить, что с археологами у него был неудачный опыт общения.
— Нет, — объяснил я, — мы приехали из Швейцарии и хотим только сфотографировать древние камни. — При слове «Швейцария» его лицо посветлело:
— Так вы швейцарцы! Я знаю двух швейцарских инженеров-механиков. Это хорошие люди!
В душе я поблагодарил земляков и попытался понять, что же он на незнакомом диалекте приказал мальчишкам. Один из мальчиков спрыгнул с трактора и вскочил боком в нашу машину, не выпуская из рук мачете. На отличном школьном испанском мальчик направлял нас по узким полевым дорогам через плантации маиса и кофе, пока не скомандовал: «Здесь!» Он ловко выскочил из машины, чтобы своим мачете прорубить просеку в двухметровых зарослях маиса, длинные широкие листья которого хлестали нас по лицу, когда мы старались не отстать от проводника. Неожиданно он пропустил нас вперед. «Там!» — сказал он. Мы сделали несколько шагов и оказались на небольшой светлой поляне, служившей для piedras antiguas диаметром 3,5 х 4 м прекрасной зеленой рамой, которая контрастировала с коричневатым оттенком базальта.
Фотографию рельефа, изображенного на с. 46, я хотел бы предварить небольшим описанием. Центром мифологической сцены является большой мужчина, воздевший руки кверху; одной рукой он обхватил вещь наподобие колющего оружия, в другой держит округлый предмет, который может быть шаром, или черепом мертвеца, или плодом какао, или осиным гнездом. (Действительно, майя швыряли осиные гнезда как бомбы в ряды своих врагов. Интересно, как метатели сами защищались от опасных укусов?) Мужчина одет в облегающую майку с короткими рукавами, его обхватывает широкий пояс, к которому в виде большой петли привязан трос, свисающий между длинных ног. Современно, как майка, выглядит и украшение из ленты с вышитым лицом, которая заканчивается бахромой. Штаны узкие, как джинсы, на ногах башмаки по щиколотку с довольно экстравагантными застежками. По левую руку от этого мужчины стоит босой человек в одной набедренной повязке; кажется, он протягивает что-то мужчине в центре, невежливо показывая куда-то вытянутым указательным пальцем. С правой стороны на этом каменном фоторепортаже босой, но облаченный в шлем индеец сидит на табуретке и жонглирует шарами или чем-то круглым — в общем, такими же предметами, что держит и одетый по-современному мужчина. Динамичную сцену обрамляют птицы, фигурки, лица и символические знаки. И нужно очень внимательно присмотреться, чтобы обнаружить овальный предмет, который находящийся в центре мужчина носит на правом запястье, — а это достойно внимания, поскольку на другом конце мира — в стране Аккад и в Вавилоне на Евфрате, — все боги были снабжены подобным странным реквизитом. Насколько глубоко камень сидит в земле? Есть ли рельеф и на невидимой стороне? Туда еще не добралось пытливое племя археологов.